САМОИЗОЛИРОВАЛСЯ СО ВКУСОМ И ДАЖЕ С ИЗВЕСТНОЙ БОРЗОСТЬЮ.

ЗАКРОМА ЛОМЯТСЯ ОТ ЯВСТВ - ТУТ И ГРЕЧИХА, И МАННАЯ КРУПА, И КОНСЕРВЫ "РУССКИЙ СЕВЕР ПАЛТУС". ХЛЕБ ЧЕРНЫЙ В НАЛИЧИИ, КАК ПОДСОХНЕТ - ЗАСУХАРИМ. БАНАНЫ ЗЕЛЕНЫЕ ХРУСТКИЕ ДОЗРЕВАЮТ НА БАЛКОНЕ. СЫРЫ, ВЕТЧИНЫ, МЮСЛИ, КУРАБЬЁ, ПЕРВОКЛАССНОЕ МОРОЖЕНОЕ. И ДАЖЕ ОХУЕВШЕЕ ПОМЕЛО ЛЕЖИТ В ВАЗОЧКЕ. ФЕНОЗЕПАМ, ЦИТРАМОН, РЫБИЙ ЖИР ОМЕГА 3, ВИТАМИН Д - ВСЁ ЗАКУПЛЕНО ВПРОК.

КЛАН СОПРАНО ЗАРЯЖЕН С ПЕРВОГО СЕЗОНА, ВЕДЬМАК 3 ИГРАЕТСЯ ВОВСЮ, ГТА 5 НА ПОДХОДЕ. КНИГИ ЧИТАЮТСЯ СОВЕРШЕННО ШЕДЕВРАЛЬНЫЕ. НАЧАЛ ПИТОН УЧИТЬ ЧИСТО ДЛЯ СЕБЯ, ЧТОБЫ МОЗГИ ПРОДУТЬ. ДНЕМ ХОЖУ ПО ПУСТЫРЯМ, ЗАКУТАННЫЙ В ОЧКИ ЧТО ТВОЙ НИЛ АМРСТРОНГ, ВЫМАЗАН АКСОЛИНКОЙ КАК РОСКОШНАЯ БЛЯДЬ МАСЛОМ - РОССИЯН ФОТОГРАФИЮ НА СУПЕРЗУМ ИЗДАЛЕКА, ВЕЧЕРОМ В ЛАЙТРУМЕ ОБРАБАТЫВАЮ, ТЕНИ В НОСОГУБЬЕ ТОНИРУЮ. ИЩУ СВОЙ ЛУЧШИЙ КАДР.

В КВАРТЕРЕ ТЕПЛО, СУХО, МУХИ НЕ КУСАЮТ, МУРАВЬИ ВЫТРАВЛЕНЫ ДАВНО, НА ОКОШКЕ РАСТЕТ СЕЛЬДЕРЕЙ ДЛЯ УТРЕННЕЙ ЯИЧНИЦЫ.

Я - ТИПИЧНАЯ КОМНАТНАЯ УМНИЦА.

СЕЙЧАС ПОТЕПЛЕЕТ, СОБЕРУ МАНАТКИ И СЪЕДУ НА ДАЧУ. ТАМ И ЛИСАПЕД И ПОЛЯ БЕСКРАЙНИЕ, И ШАШЛЫЧКА ПОЖАРИТЬ ХОРОШО.
ЖУКИ-ПАУКИ ПРОСНУТСЯ - УСТРОЮ ИМ НЮ-ФОТОСЕССИЮ НА МАКРО.
ДО ВОЛГИ С УТРА ДОЛЕТЕЛ, В ВОДУ - ПРЫСЬ! - КИЛОМЕТР БРАССОМ ПРОШЕЛ, ВАФЕЛЬНЫМ ПОЛОТЕНЦЕМ ОБТЕРСЯ - ВСЁ: БОЕЦ, РУСИЧ.

У МЕНЯ ФИЛОСОФИЯ ПРОСТАЯ: ТЫ ВЕРТИСЬ, НЕ ДАВАЙ СЕБЯ УБИТЬ, ВСЯКАЯ ЗВЕРУШКА ТЕМ ЖИВЕТ - ОТ СУСЛИКА ДО ГИППОПОТАМА. ВИРУС ХОЧЕТ ТЕБЯ ЗАГРЫЗТЬ, А ТЫ ЮЛИ, БРЫКАЙСЯ, НЕ ДАВАЙСЯ НА ЗУБОК!

У НАС ТЕРРИТОРИИ МНОГО, НАМ НАДО ДРУГ ОТ ДРУГА НА МЕТР ОТОЙТИ - ВСЕМ ХВАТИТ!
У НАС ВОДЫ МНОГО - МОЖНО КАЖДЫЕ 10 МИНУТ РУКИ МЫТЬ.

РАДУЙСЯ, ЧТО НИ В РИШИКЕШЕ КАКОМ-НИБУДЬ ЖИВЕМ.
СЛАВА ВСЕМ НАМ. КАКОЙ-НИБУДЬ СЛЮНТЯЙ ОТ НАПЛЫВА ЧУВСТВ МОГ БЫ И ЗИГАНУТЬ, НО Я ЛИШЬ ПРИВЕТЛИВО ПОМАШУ ВАМ ЛАДОШЬЮ.

Юноша становится мужчиной, а мужчина становится должником. Идя по улице, он слышит шипение толпы, которая всячески извивается. Его догоняет на инвалидной коляске родина и говорит: «Ты должен меня защищать, если родился – должен. Защити меня, я в опасности, ты должен. Должен! Должен! Должен!» Мужчина недоумевает, он ошарашен, пытается опомниться, шагает через рынок. Его путь преграждает базарная клуша - она молода и самоуверенна. Орет ему: «Пожертвуй своими деньгами, имуществом, временем и собой целиком ради меня. Люби меня, оберегай меня, одевай, слушай, терпи и может быть, я останусь тебе верной!» Мужчина отталкивает её в сторону и ступает прочь, прочь.

Помеж толп бродит ободранная, босая, исхудавшая работа и подобно Сатане нашептывает на ухо уличным зевакам: «купи жилье ближе ко мне», «на это у тебя не хватит времени», «завтра рано вставать», «это ты себе позволить не можешь», «этот выходной ты должен провести так-то», «туда-то ты поехать не сможешь», «ты будешь болеть вот этими болезнями», «добираться будешь ко мне так-то», «ложись спать», «просыпайся». Зевак как будто бьёт током, они одергиваются и в спешке расходятся по сторонам.

Матери рожают и воспитывают террористов-смертников либо камикадзе, жизнь которых нацелена на самопожертвование во имя чего-то хотя бы немного для кого-то значащего. Пока женщины добиваются эмансипации, отвоевывают себе места в мире, мужчины непрерывно взрываются из мужчин в мужей, в рабочих, в героев. Да и есть ли вообще место мужчине, который отказывается детонировать?

Мужчина забирается в свою квартиру и запирает двери на замок, на него равнодушно смотрят стены, за которыми обитают соседи: они не доверяют мужчине и стараются держаться от него подальше. Состоятельный мужчина, отказывающийся детонировать – угроза для их образа жизни. Он подает плохой пример мужьям-подкаблучникам, будущим героям и остальному сброду. Другие мужчины смотрят на него с опаской и недоверием, ведь их жены стреляют по нему своими блядскими глазами. Он иной, он выделается, вызывает недоумение, ставит под сомнение жизненные ценности других. Ведь другие жертвуют собой, их жизнь – перманентное самопожертвование. Все ради детей, все ради будущего, все, чтобы оставить наследие.

Мужчина включает телевизор и смотрит, как танки давят детей, открывает Набокова и читает как взрослые ебут детей, когда выходит на улицу – видит, как взрослые терпят тяготы и лишения ради детей. Но дети - они, по сути, никому не нужны, это фикция, хорошо обустроенный блеф. Если бы дети действительно ценились, разве они бы воспитывались так, как производятся продукты на заводе, разве их отдавали бы в детский сад и вымещали бы на них столько злобы и желчи только за сам факт непослушания? Взрослым не нужны дети, взрослым нужны роботы для экспериментов и запасной план на старость, а еще статус родителя, льготы и социальные выплаты, если вдруг жизнь вечной жертвы, невинной овечки не принесет желаемых дивидендов. Детдомы полны. Процветают детские: алкоголизм, наркомания, преступность, бродяжничество.

Через раз постанывать, где-то за закрытыми дверями, с растопыренными ногами, лежа на спине, реже раком, потому что "Я что собака, чтобы в такую позу становиться, это для женщины унизительно!" а после этого всего родить - Божий дар.

Единственный, кому нужны твои дети это государство и твой работодатель. Ты не строишь своему ребенку будущее - ты слишком аморфный для этого. Можешь успокоиться: за тебя это уже сделали, сбрось груз ответственности, важности тоже с плеч. Для твоего ребенка уже произвели очередную партию автоматов, несколько ящиков пуль и подготовили рабочее место в офисе или на фабрике, если повезет. Когда рождается очередной ребенок, на небе не падает звезда, нет - как раз в этот самый момент с конвейера сходит новенький автомат. Ты стремишься ради такого нужного будущего для ненужных детей. Самой лучшей из стран нужна дешевая рабочая сила.

Мужчина снова шагает по улице и смотрит на заборы, мироточащие мыслями толпы, но там абсолютно ничего нового и интересного. Пропаганда попадет людям в головы, а потом выливается на заборы и стены, вымещается на ближнем. Мужчина эгоцентрично шагает своим путем, «ненормальный ублюдок, дебил, урод, больной, себе на уме». Идет прямо, хотя должен свернуть вправо или влево. Чтобы свернуть вправо, нужно прочесть одну книгу, заучить один жест и ненавидеть людей с иным оттенком кожи или разрезом глаз. Быть вроде против режима, но своими действиями только ему помогать. Чтобы свернуть влево, нужно прочесть семь книг, десяток-два цитат о несправедливости, жесты учить не обязательно. В обязанности входит: критика правящего режима, вопли об эксплуатации и постоянная аморфность. Следовательно, свернувших вправо значительно больше, потому что ненависть объединяет и обязанностей меньше. Но суть обоих путей одинакова. Одни придумали расу и превосходство, другие - свободу и равенство.

Мужчина следует своим желаниям и мест в этом мире для него становится все меньше. Потому что другой исход помимо детонации для него не предусмотрен. Он не должен следовать своим целям, не должен быть в первую очередь человеком. Он должен быть гражданином, воином, семьянином. Он должен нести этот мир на своих плечах, да только Атлант – это болезнь, а мир - ком грязи, который вечно скатывается вниз.

сука, одни озлобленные хуеплеты. а где таланты? где инженеры? где все то, что должен был в себе оставить бнвач? да не нужны мне эти вот, которые ругаются постоянно и печалятся. где смелые викинги? где сасные бабы? говно какое-то тут устроили, состоящее из жалоб, игр и рефлексии. лучше бы собрали какой-нибудь неебовый вертолет из говна и палок, который за закладками летает. вот это я бы заценил. да и не только я

Я такого ещё не видел.
Говорить ничего не буду, просто тайпчекните и испытайте те же чувства что и я.

Наш хладнокровный товарищ же сделал вам энтот биткоент, чтобы вы такой хуйней не страдали и не забивали мозги чушью про бессмертие.

На самом деле как раз реднека обвести вокруг пальца невероятно сложно. Если ты ищешь, кого бы обмануть, лучшая кандидатура — это кто-то вроде читателя The New Yorker. Этот человек рассуждает так: если я интеллектуал (а я, несомненно, интеллектуал) — значит, я понимаю, что происходит в мире. Он презирает реднеков, считая их неспособными к критическому мышлению. При этом он не осознает простой вещи: любой человек, который не кормит себя интеллектуальным трудом, — это уже по умолчанию эксперт, поскольку его профессия непосредственно связана с реальным миром. Например, водопроводчик — эксперт по тому, как класть трубы и так далее. Их опыт основан на взаимодействии с повседневностью, и у них очень критичное к догмам мышление. Образованные люди, напротив, чаще склонны исходить из безумных идей, не имеющих отношения к действительности. И чем больше времени и сил вы посвящаете изучению макровопросов, будь то макроэкономика или глобальная политика, тем выше шансы в конечном итоге оказаться в «макродерьме».

Nani the fuck did you just fucking iimasu about watashi, you chiisai bitch desuka? Watashi’ll have anata know that watashi graduated top of my class in Nihongo 3, and watashi’ve been involved in iroirona Nihongo tutoring sessions, and watashi have over sanbyaku perfect test scores. Watashi am trained in kanji, and watashi is the top letter writer in all of southern California. Anata are nothing to watashi but just another weaboo. Watashi will korosu anata the fuck out with vocabulary the likes of which has never been mimasu’d before on this continent, mark watashino fucking words. Anata thinks anata can get away with hanashimasing that kuso to watashi over the intaaneto? Omou again, fucker. As we hanashimasu, watashi am contacting watashino secret netto of otakus across the USA, and anatano IP is being traced right now so you better junbishimasu for the ame, ujimushi. The ame that korosu’s the pathetic chiisai thing anata calls anatano life. You’re fucking shinimashita’d, akachan.

забавно люди относятся к чужой глупости, думал алешенька. ведь ежели я тупой, то вы как человек умный должны относиться ко мне снисходительно, а как человек воспитанный не показывать мне своего снисхождения. Но если вы сами мудила, батя ваш мудилой был, дед мудаком и так далее, то я увижу от вас не приветливое отношение, а гадкость и потомственную нищету души, не потому что вы злой такой, а потому что по другому вы никак не умеете и хуй с вами, пидоры.

Тебе же сказали: любовь - когда стоит хуй.
Конечно, ей не нужен секс без любви.

У одного визиря был маленький сын по имени Юсуф. Однажды он вышел за пределы отцовского поместья и пошёл гулять.

И вот он дошёл до пустынной дороги, где любил прогуливаться в одиночестве, и пошёл по ней, глядя по сторонам. И вдруг он увидел какого-то старика в одежде шейха, с чёрной шляпой на голове. Мальчик вежливо приветствовал старика, и тогда тот остановился и дал ему сладкого сахарного петушка. А когда Юсуф съел его, старик спросил:

— Мальчик, ты любишь сказки?

Юсуф очень любил сказки, и так и ответил.

— Я знаю одну сказку, — сказал старик, — это сказка про магрибский молитвенный коврик. Я бы тебе её рассказал, но уж больно она страшна.

Но мальчик Юсуф, естественно, сказал, что ничего не боится, и приготовился слушать.

Но вдруг где-то в той стороне, где было поместье его отца, раздался звон колокольчиков и какие-то громкие крики — так всегда бывало, когда кто-нибудь приезжал. Мальчик мгновенно позабыл про старика в чёрной шляпе и кинулся поглядеть, кто это приехал. Оказалось, что это был всего лишь какой-то незначительный подчинённый его отца, и мальчик со всех ног побежал назад, но старика на дороге уже не было. Тогда он очень расстроился и пошёл назад в поместье. Выбрав минуту, он подошёл к отцу и спросил:

— Папа! Ты знаешь что-нибудь про магрибский молитвенный коврик?

И вдруг его отец побледнел, затрясся всем телом, упал на пол и умер. Тогда мальчик очень испугался и побежал к маме.

— Мама! — крикнул он, — несчастье!

Мама подошла к нему, улыбнулась, положила ему на голову руку и спросила:

— Что такое, сынок?

— Мама, — закричал мальчик, — я подошёл к папе и спросил его про одну вещь, а он вдруг упал и умер!

— Про какую вещь? — нахмурясь, спросила мама.

— Про магрибский молитвенный коврик!

И вдруг мама тоже страшно побледнела, затряслась всем телом, упала на пол и умерла.

Мальчик остался совсем один, и скоро могущественные враги его отца захватили поместье, а самого его выгнали на все четыре стороны. Он долго странствовал по всей Персии и, наконец, попал в ханаку к одному очень известному суфию и стал его учеником.

Прошло несколько лет, и Юсуф подошёл к этому суфию, когда тот был один, поклонился и сказал:

— Учитель, я учусь у вас уже несколько лет. Могу я задать вам один вопрос?

— Спрашивай, сын мой, — улыбнувшись, сказал суфий.

— Учитель, вы знаете что-нибудь о магрибском молитвенном коврике?

Суфий побледнел, схватился за сердце и упал мёртвый. Тогда Юсуф кинулся прочь.

С тех пор он стал странствующим дервишем, и ходил по Персии в поисках известных учителей. И все, кого бы он ни спрашивал про магрибский коврик, падали на землю и умирали. Постепенно Юсуф состарился, и стал немощным. Ему стали приходить в голову мысли, что он скоро умрёт и не оставит после себя на земле никакого следа.

И вот однажды, когда он сидел в чайхане и думал обо всём этом, он вдруг увидел того самого старика в чёрной шляпе. Старик был такой же, как и раньше — годы ничуть его не состарили. Юсуф подбежал к нему, встал на колени и взмолился:

— Почтенный шейх! Я ищу вас всю жизнь! Расскажите мне о магрибском молитвенном коврике!

Старик в чёрной шляпе сказал:

— Ну ладно, будь по-твоему.

Юсуф приготовился слушать. Тогда старик уселся напротив него, вздохнул и умер. Юсуф целый день и целую ночь в молчании просидел возле его трупа. Потом встал, снял с него чёрную шляпу и надел себе на голову. У него оставалось несколько мелких монет, и перед уходом он купил на них у владельца чайханы сахарного петушка.